В незапамятные времена, на далеком-далеком крайнем севере, когда еще по ночам изредка можно было услышать разговоры великих китов, в маленьком племени, переходящем с места на место, в тихую звездную ночь у главного охотника родилась девочка. Мать так и не оправилась после родов, и, спустя несколько недель, тихо покинула племя. Ее челнок незаметно растворился в утренней дымке океана. Отец стал угрюм и неразговорчив. Крайне редко грустная улыбка появлялась на его лице, когда он, вернувшись с охоты, брал девочку на руки и долго смотрел в ее маленькие глазки, пытаясь поймать в них ускользающий образ почившей супруги.

Прошло несколько лет. Девочка уже сама резво бегала и собирала на берегу гладкие камешки, с которыми играла.

Однажды, когда отец повел охотников за добычей, а остальные ушли на поиски места для новой стоянки, девочка осталась со слепой старухой, негодной для другой работы. Стоял спокойный день, который нежной белизной окутывал суровую природу. Набегавшись, девочка вернулась в юрту и задремала, перелистывая во сне волшебные видения…

Угасая, ласково мерцал на углях маленький огонек. Изредка вздыхала, дремлющая сидя старушка. Девочка открыла глаза, встала и вышла из хижины. Вдруг светлый день на глазах стал темнеть, поднялся ветер, подул сильнее, еще сильнее, и уже настоящий ураган в полумраке извивался в неистовом танце, срывая, ломая, вертя все, что было слабым, неукрепленным. Девочку закружило, приподняло и отнесло в сторону. Она уже ничего не могла разобрать перед собой. Прикрывая лицо руками, дитя с трудом продвигалась вперед, пытаясь обнаружить кого-нибудь, или, хотя бы, что-нибудь, что бы ей помогло найти спасение. Но никто не мог придти на помощь. Злая буря никого не пожалела из ее племени.

Долго девочка пробивалась сквозь ураган, пока совсем не выбилась из сил. Наконец, ей удалось найти расщелину в утесе, где можно было укрыться от пронизывающего ветра. Она вся дрожала от страха, сильно болели обмороженные ноги, все тело ныло от неравной борьбы с разгулявшейся стихией. Вскоре девочка забылась и уснула. Но не уснул живший в ней Древний Дух Севера. Он противостоял урагану, отразил его удар, победил его. И превратилась девочка в легенду. А ветер между скал высвистывал ее имя, волны обрушиваясь на берег, раскатывали ее имя, даже седой медведь встал во весь огромный рост и проревел ее имя – Ка-лу-та-лик-су-ак…

…До сих пор седая ведьма хромая бродит по тундре, поднимается на скалы, скользит по океану. Одета она в шубу с большим капюшоном, украшенным меховой оборкой. Женщина ищет отбившихся от своего племени детей. А когда находит, подхватывает и прячет ребенка в капюшон, приносит к себе в пещеру и вдыхает в него тепло, чтобы ему никогда не было холодно. После этого она считает его своими ребенком. Единственное, чего боится ведьма, это вида голых детских ножек. И когда в безлунные ночи на небе появляется разноцветное сияние, это значит, что ведьма забралась на самую высокую скалу, и вяжет своим детям теплые пестрые носочки.

Так и живет она в краю седых скал, яркого ночного сияния и белых снегов. А ветер высвистывает ее имя, волны обрушиваются на берег, произнося ее имя, и даже седой медведь встает во весь свой огромный рост, чтобы прореветь ее имя – Ка-лу-та-лик-су-ак.

1. Росомаха и писец

2. Невидимая нить

3. Промах

4. Охотник-горемыка

5. Голод

6. Шаман

7. Морж

8. Клыки

9. Рыбак

10. Гнев

Росомаха и Писец

Повстречались как-то на дорожках запутанных и бесконечных, коих не счесть, Росомаха и Писец. Обрадовались друг другу. Лапы жмут, улыбаются, хвосты, того и гляди, оторвутся, так они ими машут. Давно не виделись, сели поудобнее, стали на перебой рассказывать про жизнь свою задорную и веселую. Врут, однако, не линяют.

Писец говорит: Напали на меня как-то злые осы. А я до берега добежал и нырнул поглубже. А осы глубоко нырять не умеют, так всем роем и потонули! Росомаха не отстает: Иду я как-то по тундре, вдруг вижу, на пригорке волки стоят. Я наутек, а они меня заметили, и бросились догонять. Бегу, думаю ВСЕ, тебя вспоминаю. А тут дерево как раз, не высокое, но крепкое. Я с разбегу подпрыгнул, за ветку ухватился, подтянулся, уселся и вниз смотрю. А волки лбами прямо в ствол врезались, валяются, отдыхают! Я слез и пошел спокойно куда шел.

Писец в ответ: А я как-то заприметил капкан. Подкараулил охотника, выследил. А на следующий день поутру около его дома юлой кручусь, поджидаю. Он вышел, меня увидел, схватил ружье и за мной кинулся. Бежит, стрелять пытается. А я убегаю, восьмерки накручиваю. Попасть в меня невозможно, ведь я же юркий и незаметный. Так, немного покружил охотника, а потом к его же капкану и вывел. Так он в него и угодил. Проучил бедолагу!

Росомаха следом: Иду я как-то по льду на рыбалку. А на меня снизу глаз смотрит. Останавливаюсь, приглядываюсь. Так это ж кит! Я ему улыбаюсь, и он мне в ответ, так и подружились. Я ему объясняю, что не плохо бы перекусить. Кит показывает – пошли, мол, туда. Мы пошли, а там прорубь. И он мне рыбешку выкидывает, затем другую, третью. Наелся до отвала! Вот такая рыбалка была. Тогда Писец говорит: А я однажды тюленя на льдину выманил. Привязал к хвосту рыбку, и стал медленно отползать. Я же белый, меня не видно. Вот целый тюлень, глупыш, на льдину за рыбкой и вылез. Тут я его и схватил! Долго потом всей семьей его уплетали. Росомаха прищурился и начал: Несколько лун назад, как раз мороз стоял страшный, увидал я издалека, как горемыка-охотник медведя подстрелил и домой тащит. Стал я наблюдать за ним. Долго он его тащил, но не далеко. Медведь все-таки, не гагарка какая-нибудь. И стало смеркаться. Начал охотник на ночлег устраиваться. Все приготовил правильно, костер, ельник. Но устал, видать, очень, забыл добычу на дерево подвесить, чтоб не украли. И уснул охотник-горемыка. А я подкрался, и стащил медведя. Потом мы всем семейством его целый год ели!

Невидимая нить

Собрались дети за ягодами, кореньями, клубнями, стеблями и за всяким съедобным, за тем, что собрать можно. Взяли корзинки и пошли гурьбою. Идут, шутят, смеются, истории разные друг другу рассказывают. А как начали искать, собирать и найденное в лукошки складывать, так стали потихоньку разбредаться кто куда. Хоть они и договорились постоянно перекликаться, но тут и не уследишь, кто кричит, а кого уже и не слышно. Каждый сам своим делом занят, не тронь по пустякам.

Увидала это Калуталиксуак, призадумалась. Не порядок это. Так и затеряться не долго. Кто-нибудь, хоть один, да обязательно заплутает. Нахмурилась, прищурилась и связала детей невидимой нитью. Теперь ходят все как бы по отдельности, но друг от друга далеко отойти не могут.

Промах

Сидят Росомаха и Писец, байки друг другу рассказывают. Но тут услышали звук какой-то посторонний. Смотрят, а это дети ягоды собирают, коренья разные, клубни. Переглянулись разбойники, прищурились.

- Давай проследим, наверняка скоро кто-нибудь отобьется ото всех, один останется, так мы его и сцапаем, славно отужинаем! - говорит Росомаха.

- Точно, так и сделаем, здорово придумал! – отвечает Писец.

Стали они поджидать добычу, да не простую, человеческую, вдвойне аппетитную. Но проходит час, другой. А никто так и не отбился. Дети, закончив собирать ягоды, стебли, коренья, клубни, уже домой пошли.

Так и остались Писец с Росомахой с голодной слюной в пасти.

А за деревом ухмыльнулась Калуталиксуак, сматывая невидимую нить.

Охотник-горемыка

Вышел ранним-ранним утром охотник на промысел. Целый день бродил по просторам северным, но к вечеру вся дичь, что он добыл, была всего лишь пара уток. А забрел он далеко, до темна домой не поспеть. Охотник не унывал, подумал, что завтра ему повезет больше, и нужно к ночлегу готовиться. Все сделал, как полагается, постель приготовил, дичь от зверей на дерево подвесил. А перед сном решил покурить. Достал свой кисет и набил трубку. Покурил, и лег спать. Проснулся утром, а кисет весь разорван, табак просыпан, и вокруг следы росомахи. Догадался охотник, что зверь его ночью навещал, хотел его припасами полакомиться, да на табак наткнулся. Представил он, как ворюга чихал, убегая, и кривился от горечи в пасти.

Голод

Бежит Калуталиксуак по северным просторам. Поет песню с ветром наравне. Ныряет в океан и мчится вместе с волнами, уносящими устои, традиции, мечты, желания, стремления … и время.

Когда хорошо на душе женщине-духу, все вокруг просыпается, поет, расцветает. Природа оживает от спячки, волны спокойно плещутся, приветливо светит солнце, задорно поют птицы, ветер нежно ласкает лица … рождаются дети.

Когда внутри лемминг просыпается, бегите все, бегите скорей, бегите прочь. Свист, холод, крик, темнота, отчаяние … голод.

Шаман

Вышел шаман на пригорок.

Бил в бубен, бил. Бу-бу, бу-бу.

Тряс копьем с хвостом, тряс. Ух-ух, ух-ух.

Песни пел, заклинания шептал, голосом гортанным духов созывал.

Чтобы звери появились, чтоб животные родились, чтобы рыба приплыла, чтоб морошка зацвела.

Чтобы не сердились и медведь, и лисица, и заяц, и лось.

Чтобы простили и нерпа, и кит, и тюлень, и лосось.

Смотрела с облака на шамана Калуталиксуак и думала, что голодать никто не должен, особенно дети.

Морж

Нырнул однажды морж поглубже, на такую глубину, на которую раньше не нырял. Да и зачем? Все, что ему нужно, всегда плавало на поверхности. И заплывать куда-то не имело смысла. Все необходимое всегда находилось рядом с берегом. И на землю далеко заползать не было ни малейшей надобности. Поваляться и у воды хорошо.

И вот однажды нырнул морж поглубже и все это обдумал. Вынырнул… и больше глубоко не нырял…

Клыки

Как-то охотники принесли с охоты моржа. Богатая добыча. Тут тебе и мясо, и жир, и шкура. А еще клыки. Давно уже резчик сидел без основной работы. Все по мелочи, да по дереву, детишкам на забаву. Своих у них с женой не было. Соскучился он по кости настоящей, моржовой, да по работе своей, что завораживала его и уносила в миры другие, миры изящества и красоты.

Не спеша трудился мастер, не торопился, выполнял работу качественно, на совесть. Ни на что не отвлекался, даже накормить его удавалось с трудом. Спал он мало, все работал и работал. Жена уже стала беспокоиться за него. А он увлеченно резал кость, доводя изделие до совершенства. Два моржовых бивня обрабатывал он два месяца. Никому не показывал, скрывал поделки.

И, наконец, мастер закончил. Из двух клыков он сотворил мальчика и девочку, да такой красоты и изящества, что родичи не могли наглядеться на его творение.

Но показывал он свои поделки только в жилище. Не разрешал ни под каким предлогом выносить их на воздух. И дверь открывал, только если кого-нибудь впустить или выпустить надо было.

Но однажды его жена ночью, когда все спали, представила себе, что это их дети. И так поверила в свои мечты, что забыла про все запреты. И вынесла поделки показать им сияние на небе. Они долго любовались великим северным чудом.

Наутро мастер с ужасом увидел, что его произведения исчезли. Жена проснулась и созналась, что выносила их из жилища. Резчик не находил себе места. Он боялся, что духи могут отобрать его творения. Но когда они с женой вышли из яранги, то увидели двух очаровательных живых малышей. Дети с любовью посмотрели на взрослых и бросились им в объятья. Счастью взрослых не было предела.

А Калуталиксуак смотрела на них с улыбкой и тихонько подвывала ветром.

Рыбак

Огромный вечный океан простирается вокруг. Берега не видно. Стоит молодой рыбак на носу байдары, гарпун держит. Готов метнуть в любой миг. Дома родные голодные. Не первый день борьба с морем идет. Но сейчас каяк точно идет по курсу белого нарвала. Скоро, скоро уже появиться громадина на поверхности.

Вынырнула набрать воздуха белуха. Глазами смотрит, будто просит, умоляет. Страданием и горечью пронизан взгляд.

Не может молодой рыбак метнуть гарпун. Сомнения рвут его изнутри. Но крики гребцов сделали свое дело. Гарпун устремился в животное. Дело, на которое было положено много сил, времени, терпения, а также жизнь близких завершено. Байдара с добычей возвращается домой.

Ходит молодой рыбак по берегу, смотрит в море, ответа ищет. Видит, идет женщина подходит ближе. Это Калуталиксуак. Он смотрит ей в глаза, будто спрашивает.

- Все правильно – ответила Калуталиксуак и пошла дальше.

Гнев

Жил был один человек, однако. Немного рыбак, немного охотник, немного резчик. Все приходилось делать. И все он как бы умел, но все как бы, между прочим, между делом, не до конца. А конкретно свое призвание, одно дело, но чтобы хорошо, он никак найти не мог. Или не хотел.

В семье у него не все ладилось. С женой ругался часто и без особого повода. Трое детей его старались не попадаться ему на глаза. Потому как если не накричит, то уколет словом обязательно.

Страдала жена его очень. Ни ласки, ни доброго слова. Одни окрики, и даже побои. Долго мучилась, ждала светлого дня, но не дождалась. Покинула она, наконец, всех и навсегда. Отмучилась.

Пыталась Калуталиксуак помочь ему. Но он только становился злее и совсем обленился, жалуясь на судьбу свою тяжкую. Вызывая жалость, искал подачек.

Дети совсем одичали. Стали грязными, плохо одетыми и вечно голодными.

Возмутилась Калуталикуак, взметнула руки кверху, стрельнула из длинных ногтей острыми молниями, глазами искры метнула, издала страшный крик и заслонила землю от солнца.

Обернула она человека росомахой, а детей его к себе забрала. Теперь они в тепле, одетые, сытые и обласканы ею как родной матерью.